Н.Ф. Федоров и его "Собор"

Фёдоров Николай Фёдорович (1829 - 1903) русский религиозный мыслитель и философ-футуролог, деятель библиотековедения, педагог-новатор. Один из основоположников русского космизма.

Незаконный сын князя П. И. Гагарина родился 7 июня 1829 в селе Ключи Тамбовской губернии (ныне Сасовский район Рязанской области). В 1849 году окончил гимназию в Тамбове и поступил на юридический факультет Ришельевского лицея в Одессе. В лицее Федоров проучился три года и был вынужден оставить учебное заведение по причине смерти своего дяди Константина Ивановича Гагарина, платившего за обучение Федорова в лицее.

Далее Федоров работал преподавателем истории и географии в уездных городах среднерусской полосы. Был арестован по делу террориста Дмитрия Каракозова, но через три недели освобождён.

С 1869 года работал помощником библиотекаря в Чертковской библиотеке, а с 1874 г. в течение 25 лет работал библиотекарем Румянцевского музея, в последние годы жизни — в читальном зале Московского архива Министерства иностранных дел. В Румянцевском музее Фёдоров первым составил систематический каталог книг.

Федоров вел аскетическую жизнь, считал грехом всякую собственность, даже на книги и идеи, поэтому свои работы не публиковал, что я нахожу достаточно непоследовательным с его стороны: не публиковать, значит сделать недоступным (или малодоступным) для других, т.е. иметь самому, но другим не давать, владеть, но не делиться. Таким образом, произведения философа стали достоянием общественности лишь после смерти Федорова, когда были опубликованы Петерсоном.

Следуя своим принципом, Н.Ф. Федоров никогда не фотографировался и не позволял себя рисовать. Потому на мы имеем только один его прижизненный портрет, нарисованный украдкой Леонидом Пастернаком, миниатюру с которого вы видите в правом углу моего сообщения.

В сети, правда, можно найти ещё один портрет Федорова, но он более похож на карикатуру, где Федоров изображён, как злобный старикан, чем-то похожий на Распутина. Кто его нарисовал и когда - мне неизвестно, а потому не буду его здесь публиковать.

Фёдоров обладал хорошим здоровьем, практически всегда ходил пешком. Пешком он в своё время пришёл из калужского городка Боровск, где работал учителем, в Москву, где стал работать в библиотеке, а это более 150 км. Но в 1903 г. в сильный декабрьский мороз он простудился, заболел воспалением лёгких и умер в возрасте семидесяти четырёх лет. Похоронен Николай Фёдорович Фёдоров на кладбище Скорбященского монастыря в Москве (монастырь был закрыт в 1918 году, сейчас в его помещении находится ГОУ ВПО МГТУ «Станкин», кладбище и могила Федорова, как я понимаю, не сохранились).

«Собор» (Полное название статьи - "Вопрос о восстановлении всемирного родства. Средства восстановления родства. Собор"), по существу, одна из самостоятельных частей труда Федорова "Вопрос о братстве, или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства".

Речь в «Соборе» идет прежде всего о приложении искусства, точнее живописи, к общему делу, о проекте поучительного храма-музея, а также о новом понимании мыслителем проблемы вселенского собора.

Н.Ф. Федоров пишет в своей стате:

"Почему вселенские соборы прекратились и прекратились ли они? Может быть, последующие соборы ничем в действительности не отличались от предыдущих и только не были признаны вселенскими? Католики и называли их вселенскими, мы же, не удовлетворяясь ими, не давали им такого наименования. Так католики Флорентийский собор называют VIII вселенским; но если бы даже на Флорентийском соборе и состоялось примирение, то и тогда нельзя бы было приписывать ему наименование вселенского, ибо такое примирение сделало бы лишь возможным вселенский собор; вселенский собор предполагает согласие двух половин, но такого согласия пред Флорентийским собором не было, потому восточная церковь не признала и самой флорентийской унии. Затем не было и предварительных соборов, соборов для примирения, вероятно потому, что перестали верить в возможность достигнуть этим путем примирения, и имели, конечно, основание не верить - собор, в смысле спора, утратил, по-видимому, доверие. Но если бы даже собор духовенства всех христианских исповеданий и достиг примирения, согласился на соединение, то решения этого собора все-таки не были бы приняты народом или народами (Примечание 51-е), потому что образование положило резкую грань между народом и образованным классом, и согласие на соединение между образованными классами не может иметь никакого значения для народов, различия между которыми коренятся в самом быту их. Соединение между духовенствами не только христианских, но даже и нехристианских стран, благодаря индифферентизму, или терпимости, легко может состояться; но такое соединение не имело бы никакой цены и было бы даже сигналом к новому расколу. Впрочем, нет ничего прискорбного в том, что примирение не может состояться на таком основании, потому что, если бы народ и согласился на него, оно не было бы действительным примирением; для действительного примирения нужно народ ввести в собор, нужно мир, нужно народы всех религий обратить в собор... Между церковью и собором - по объему - нет и не должно быть различия; различие заключается в том, что собор предполагает определенное сознание единства, даже больше - он предполагает совокупное общее действие, тогда как церковь основывается на неопределенном лишь сознании, на чувстве лишь единства; таким образом, обращение церкви во вселенский собор предполагает определенное сознание каждою местностью, каждым даже членом церкви своего отношения к целому миру, такая церковь и была бы соборною, каковою она и в настоящее время называется, но не есть. К счастью, седьмой собор отстоял средство для приобщения народов к собору или для обращения их и целого мира в один собор, отстоял вселенский синодик и иконописный поучительный храм и вообще внешние действия. В положениях 7-го собора заключается возможность соединения музея и школы с храмом.

Благодаря, конечно, седьмому собору, который дал живописи священное значение, создалась и теория живописи (Иоанн Дамаскин), которая приравнивала живопись ко всем искусствам, служащим внешнему выражению, тогда как древний мир даже не дал особой музы зодчеству, ваянию, живописи. Живопись, благодаря тому же собору, не была удержана в своем полете - именно полете, потому что ни расстояние, ни время не составляли для нее препятствия, внутреннее не было для нее недоступным, она писала то, что было за стенами, что происходило в душе, внутри человека и т.п. По причине такого образовательного значения иконописи продолжением вселенских соборов можно считать то строительно-иконописное движение, которое созидало храмы, историровало их; движение это обняло не только Россию, но и весь запад Европы усвоил византийскую иконопись; движение это не прекратилось и в настоящее время, хотя почти утратило свою поучительную силу; утрата этой поучительной силы и составляет силу протестантизма. Иконопись на Западе, подавленная протестантизмом в храмах, возродилась в музейной и вообще монументальной живописи, не приводящей, однако, к сознанию разъединения и не указывающей пути к соединению. Подавляющее влияние протестантизма, враждебного всему, что служит к соединению, не только проникло к нам, но даже вошло в нас, вошло в самое духовенство, выражаясь в нем предпочтением проповеди поучительному богослужению, пренебрежением к образовательному значению иконописи, и к иконописи вообще (иконы стараются скрыться сколько можно, стушеваться не только в частных домах, а даже и в храмах), сказываясь полною уверенностью, хотя и скрываемою, в силе и истинности протестантства и в бессилии православия, так что не столько страшен нам штундизм, сколько этот, живущий в нас самих, союзник протестантизма. А живет он, этот союзник протестантизма, и в большей части интеллигенции, выражаясь в благоговении к отвлеченному разуму; живет он в интеллигенции, не считающей необходимым для разума, мысли внешнего выражения, проявления вовне. Благодаря тому же протестантизму, наши светские школы враждебны церковноприходским, и всякий школьный учитель ставит себя бесконечно выше священника, полагая, что у него можно многому научиться, тогда как в храме учиться нечему. Благодаря, наконец, тому же протестантизму, вырыта непроходимая пропасть между наукой и религиею, храмом и музеем; и, конечно, не далеко то время, когда строительно-живописное движение, в котором, как сказано, мы видим продолжение вселенских соборов, прекратится. Протестантизм не столько вреден даже для Германии, которая терпит противоречия, даже возводит их в закон разума, - всю разрушительную силу протестантизм может проявить у нас, которые не умеем оставлять в жизни то, что отрицаем в теории. Против протестантского собороборства (протестантизм есть и соборо- и иконо- и дело-борство) нужно не соборо-поклонение, нужно действовать соборно, соединиться в один собор, так чтобы каждый приход, каждая отдельная местность вошла в него; и это нужно точно так же, как против протестантского иконоборства нужен музей, - музей нужен как внешнее выражение собора. Нам, впрочем, нет нужды вступать в борьбу с протестантизмом, если он восстает только против отдельных икон, если он восстает против дел, разумея под этим только личные дела, которые, действительно, не имеют силы, как не могут иметь образовательной силы и отдельные иконы; мы говорим о соборной, так сказать, живописи, о храме, всемирно-исторированном, также как и о делах не личных, а о деле всеотеческом. (Единая соборная живопись, как единая и соборная церковь, как единое и совокупное дело, единое, соборное толкование, т.е. проект.) Против протестантского собороборства, допускающего личное толкование, нужен собор, исследующий причины, по которым люди приходят к различным толкованиям, из чего и создаются различные религии, толки - состояние, протестантизмом одобряемое, признаваемое за то, что так и быть должно; но при этом исследовании необходимо самое толкование Писания, ведущее только к раздору, заменить исполнением Писания, т.е. устранением причин к раздору - нужно обращение мира, людей всех местностей в собор отцов учащих и сынов учащихся, из коих ни один не считает себя святым, непогрешимым, ибо христианство учит покаянию, сознанию своей вины, поэтому-то вход в храм и есть место для кающихся, а первая часть литургии - литургия оглашенных, т.е. кающихся; это объясняет также, почему православие не признает чистилища - чистилище мы имеем в самом храме, как покаяние..."

Полный текст статьи Н.Ф. Федорова Вопрос о восстановлении всемирного родства. Средства восстановления родства. Собор

Н.Ф. Федоров обращается в своём труде к постановлениям VII Вселенского собора, утвердившего необходимость «внешнего выражения» для религиозной мысли и чувства, защитившего иконопочитание, воспитывающий священным религиозным искусством храм и что для мыслителя особенно ценно моление за умерших (вселенский синодик), а также почитание мощей святых. Основным аргументом за иконопочитание св. Иоанна Дамаскина (ок. 675 — до 753), подготовившего своими трудами определения последнего Вселенского собора, стал сам факт вочеловечения Иисуса Христа («слово стало плотию»). То, что Божественное начало обрело зримую плоть, метафизически обосновывало саму возможность творить иконы, создавать явленные образы, в которых воплощалось бы духовное, божественные, святые лица и сущности.

Федоров расширяет идею признания сакрального искусства, т.е. наглядно-материального выражения духовных начал, до необходимости религиозного Дела, осуществления в действительности Божественного идеала.

Активному христианству Федоров предполагает дать «архитектурно-живописное выражение», которое раскрыло бы с равной силой и историю как факт, и историю как проект дела регуляции и воскрешения, обожения и преображения человека и мира.