Доверенный человек Ф.П. Карамазова, пресловутый Смердяков, был
погружен не в одни мистические и апокалиптические темы, о которых
рассуждал со своим приемным отцом, слугою Григорием. Как известно, в
этих темах он был ехиден, зол и критичен, чем раз вызвал пощечину от
угрюмого Григория Васильевича. Но ехидный и насмешливый esprit [ум (фр.)]
Смердякова иногда перебрасывался и на темы земные, реальные. Так как
это было вне круга его постоянных интересов, то им он отдавал часы
удовольствия и отдыха, между прочим - часы любви. Такой
разговор
Смердякова со своей Дульцинеей подслушал невольно Алеша Карамазов:
- Может ли русский мужик сравнительно с образованным человеком
чувства иметь? По необразованности своей он никакого чувства иметь не
может... Я всю Россию ненавижу, Марья Кондратьевна.
Она высказывает предположение, что он такое чрезвычайное
суждение произносит как штатский человек: а будь военным, то защищал бы
Россию. Смердяков вышел из себя:
- Я не только не желаю быть военным, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат.
Мнение социал-демократическое.
- А когда неприятель придет, то кто же нас защищать будет?
- Да и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию
военное нашествие императора Наполеона французского первого, отца
нынешнего, - и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная
нация покорила бы весьма тупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с.
Кто в этом пророческом прообразе не прочитает упорной веры наших
"левых фракций": "Если бы умные социал-демократы захватили власть в
России, совсем были бы другие порядки. Наконец, кто в словах
Смердякова не услышит звон фразы, брошенной прямо с кафедры первой Г.
Думы проф. Кареевым: "Я предлагаю слово Россия исключить из думских дебатов, так как это имя оскорбляет чувства нерусских членов Думы".
Несчастным образом в круг этого смердяковского мышления попал и
добрый, бесхитростный Дмитрий Сергеевич Мережковский, у которого как-то
странно закружилась голова и кружится последние годы. Я, конечно, не
хочу проводить параллели между ним и Смердяковым; но бывает же, что
образованный и умный человек вдруг начинает вторить безголовой толпе,
воплощающей чистую смердяковщину. Так случилось с нашим романистом,
критиком и философом. После многолетних занятий Леонардо-да-Винчи он,
став вдруг почти социалистом, volens-nolens [волей-неволей (лат.)]
повторяет "левые" тезисы о России, но только облекая их, по материалу
Прежних своих занятий, в апокалиптические тоны, в апокалиптическую
терминологию.
Россия - мертва. Это - труп. Труп ее уже в могиле. Она все
нисходит и нисходит в своей истории, но (цитируем) - "существует предел,
за которым нисхождение становится низвержением во тьму и хаос. Не
чувствуется ли именно сейчас в России, что близок этот предел, что нисходить нам дальше некуда: еще шаг - и Россия уже не исторический народ, а историческая падаль".
Довольно сильно. Даже яростнее, чем у Кареева и Смердякова.
И далее:
"Не мертвец, восстающий из гроба, а погребенный заживо - Россия
нынешняя. Кричит, стучит в крышку гроба - и никто не слышит, только
могильную землю, горсть за горстью, набрасывают и ровняют, утаптывают -
холм насыпали, крест поставили. Достоевский пишет на кресте: Смирись, гордый человек! Л. Толстой: Не противься злу! Вл.
Соловьев: "Дело не в самодержавном строе России, а в текущем содержании
этого строя". И вот Вячеслав Иванов в наши дни говорит: Россия еще воскреснет Духом Святым".
Источник http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_pogrebateli_rossii.html