Достоевский в «Складчине»

В 1873 г. в связи с голодом в Самарском крае в кругу петербургских литераторов возникла идея издания сборника в пользу пострадавших от неурожая. Она встретила поддержку на собрании писателей, которое состоялось 15 декабря 1873 г. на квартире В.П. Гаевского, видного деятеля Литературного фонда. На втором организационном собрании (всего их было три) был избран редакционный комитет, которому поручили издание и редактирование сборника. В него вошли И.А. Гончаров, А.А. Краевский, Н.А. Некрасов, А.В. Никитенко, П.Е. Ефремов (секретарь), В.П. Мещерский (казначей).

В обязанности Гончарова как редактора входили чтение и отбор рукописей и переписка с авторами. Сохранившиеся письма его в Комитет по изданию сборника, содержащие подробные отзывы о присланных произведениях, свидетельствуют о большой работе, проделанной Гончаровым в качестве редактора, цензора и рецензента. Заметную роль сыграл Гончаров и в творческой истории «Маленьких картинок» Федора Михайловича Достоевского.
Достоевскому также было предложено принять участие в сборнике. В письме от 11 января 1874 г. на имя А.А. Краевского, председателя Комитета по изданию «Складчины», Достоевский обещал доставить свою статью «не ранее 1-го февраля — срока, определенного в заседании Общества литераторов для крайнего доставления статей». Достоевский выполнил свое обещание, представив Гончарову в начале февраля 1874 г. первую половину очерка «Маленькие картинки».

В письме Гончарова от 11 февраля 1874 г. содержится подробный отзыв о присланной Достоевским первой половине очерка. «Вы, конечно, без моей критики очень хорошо знаете,— пишет Гончаров,— как своеобразны, умны и верны характеристические заметки о наших путешественниках, служащие интродукцией к Вашим „Маленьким картинкам". Они одни могли бы сами по себе составить капитальное приношение в "Складчину"».

Мемуары одного декабриста

С детства мы слышали слова: "...узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа" и т.д. Казалось бы, с декабристами должно быть всё ясно. Но нам ясно лишь то, что проходили в школе, а в школе проходили далеко не всё.

"...на пишущем эти "Воспоминания" лежит священный долг искренней исповеди пред Отечеством и историей в тех действиях и заблуждениях, которые причинили столько несчастий, осиротили столько семейств и, может быть, примером своим увлекли и погубили столько молодых людей, заразившихся жалкой игрою в революцию. И кто знает, быть может, эти "Воспоминания декабриста" отрезвят некоторых из нынешних непрошенных радетелей народа, который они стараются привести сперва в скотообразное, а потом в зверинообразное состояние, лишив его Бога, алтарей, семьи, всего святого и благородного; а потом, возбудив к самоистреблению посредством грабежей, убийств, разврата, - тем сделать свое Отечество легкой добычей западных ненавистников наших, их вождей, учителей и повелителей. Но слава и хвала Всемогущему Защитнику России Господу нашему. Проникнутый православною верою, православный народ наш не допустит усилиться этому адскому учению, задушит его в самом зародыше. Может быть, поразмысливши, эти жалкие орудия тьмы увидят, что набирать для него в России пособников - все то же, что набирать шайки невежественных разбойников, сподвижников Стеньки Разина и других..."

Это слова из "Воспоминаний декабриста" Александра Петровича Беляева - мичмана Гвардейского экипажа, декабриста, одного из основателей тайного "Общества Гвардейского экипажа" (в 1824 году) и автора его "Статутов", участника восстания на Сенатской площади, по приговору суда лишенного чинов и дворянства, отбывавшего наказание в Сибири - 12 лет каторги - далее служившего на Кавказе и вышедшего в отставку в чине поручика.

Беляев Александр Петрович (1803 - 1887)родился в Петербурге. Отец - Петр Гаврилович Беляев, отставной коллежский советник, мать - Шарлотта Верениус, шведка, пензенская помещица. Воспитывался в Морском кадетском корпусе (1815-1820). После мятежа на Сенатской площади был осужден по IV разряду, отбывал каторгу в Читинском остроге и в Петровском заводе. В 1832 г. переведен на поселение в Илгинский завод Иркутского округа, в 1833 г. - в Минусинск. Получил в 1839 г. разрешение поступить рядовым в Кавказский корпус. Уволен от службы подпоручиком в 1846 г.
Последние годы жизни провел в Москве, где и скончался.

Ф.М. Достоевский и его "Дневник писателя" в 1876 году

Достоевский Федор Михайлович (1821 - 1881) великий русский писатель, член-корреспондент Петербургской АН (1877). В публицистической форме Достоевский пропагандировал свои политические и философские взгляды в ежемесячном издании "Дневник писателя" (1873, 1876-1877,1880-1881). С 1873 редактировал “Гражданин”, где и печатал свой “Дневник писателя”, но в 1876 году он уходит с поста редактора и через некоторое время продолжает публиковать "Дневник писателя" отдельным изданием.
Достоевский приступил к сбору материала для первых номеров «Дневника» 5 ноября 1875 г. Достоевский пытается извлечь из русских газет и журналов основные факты, характеризующие «злобу дня».

Возобновляя с 1 января 1876 г. издание «Дневника», Достоевский принципиально изменяет его структуру по сравнению с «Дневником» 1873 г. «Дневник писателя» 1873 г. печатался в «Гражданине», и Достоевский как автор «Дневника» должен был, вольно или невольно, считаться с уже сложившимся типом этого еженедельника. Поэтому «Дневник» 1873 г. состоял внешне из ряда отдельных статей и фельетонов, каждый из которых мог иметь лишь ограниченный объем и был посвящен одной, строго определенной теме. Теперь же Достоевский не только сам берет на себя издание «Дневника», но и превращает его в особый, самостоятельный, выходящий периодически журнал, от начала до конца являющийся его единоличным органом. Каждая книжка «Дневника», написанная одним лицом, по содержанию приобретает своего рода «энциклопедический» характер.

Он свободно беседует с читателем на злобу дня, обсуждает текущие дела, факты русской и западноевропейской общественной жизни, газетные сообщения, судебную хронику, делится событиями своей личной жизни — прошлой и настоящей.

Новая структура «Дневника» позволяет Достоевскому значительно более полно, чем это было для него возможно в 1873 г., приблизиться к тому замыслу журнала, носящего внешне форму «записной книги» и основанного на углубленной разработке материала текущей периодики, который возник у него еще в начале 1860-х гг.

Зерно замысла нового «Дневника писателя» 1876 г. и его отличие от «Дневника» 1873 г. Достоевский очень точно охарактеризовал в объявлении об его издании, появившемся в конце 1875 г. в петербургских газетах и перепечатанном в конце январского выпуска «Дневника»: «Это будет дневник в буквальном смысле слова, отчет о действительно выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчет о виденном, слышанном и прочитанном. Сюда, конечно, могут войти рассказы и повести, но преимущественно о событиях действительных. Каждый выпуск будет выходить в последнее число каждого месяца...»

Журнал, написанный и издаваемый одним лицом, не был в XIX в. новостью ни на Западе, ни в России. Таковы были, в частности, многие сатирические журналы XVIII в.: журналы Аддисона в Англии, Готшеда в Германии, Н.И. Новикова и И.А. Крылова в России. Но перечисленные (и другие) образцы сатирических журналов эпохи Просвещения не имеют каких-либо точек соприкосновения с жанром «Дневника писателя», замысел которого сложился в другую эпоху и имел явные психологические, идеологические и литературные истоки. «Моножурналы» просветителей имели, как правило, один и тот же устойчивый морально-дидактический, сатирический характер, хотя внешне они складывались из ряда не связанных друг с другом сатирических портретов, зарисовок и очерков общественных «типов». «Дневник» же Достоевского предельно разнообразен по содержанию, но зато от начала до конца сцеплен единым авторским «голосом», единым дыханием и интонацией: обращаясь к отдельным, внешне разрозненным фактам русской и западной жизни и к несходным между собою их сферам, автор стремится раскрыть их общие «концы» и «начала», обнаружить связующие их внутренние нити, общий глубинный философский смысл.

Кто такой Фаддей Булгарин?

Вопрос, "Кто такой Фаддей Бургарин?" может показаться странным. Конечно, любой русский человек, сразу скажет, что Фаддей Бургарин, это тот, про кого в XIX веке писали эпиграммы! На этом знания, как правило, ограничиваются.

Булгарин Фаддей Венедиктович (1789 - 1859) писатель, журналист, критик, основоположник авантюрного романа, фантастического романа, фельетона и нравоописательного очерка в русской литературе, издатель первого в России театрального альманаха.
Родился в семье польского шляхтича.

В 1798— 1806 гг. воспитывался в Сухопутном шляхтетном кадетском корпусе, выпущен корнетом в Уланский полк, участник кампании 1806—1807 гг. (ранен в сражении под Фридландом) и Русско-шведской войны 1808—1809 гг. В 1809 за сатиру на командира полка переведен из Петербурга в Кронштадт, в 1810 — в Ревель. С 1811 г. в отставке (подпоручик). Перебрался в Варшаву, затем в Париж, где вступил в армию Наполеона. В качестве польского легионера наполеоновской армии Булгарин воевал в Испании (1811) и в России (1812), дослужился до капитанского чина и был награжден орденом Почетного легиона. Попал в плен в 1814 г., по окончании военных действий вернулся в Варшаву. С 1819 г. жил в Петербурге.

В 1822—1829 издавал журнал «Северный архив» (с 1825 совм. с Гречем). Наибольшую известность приобрел как редактор-издатель (совместно с Гречем) политической и литературной газеты «Северная пчела», где публиковал фельетоны, анекдоты, городские новости. До 1825 года сотрудничал в «Полярной звезде» К.Ф.Рылеева и А.А.Бестужева; сохранял постоянную дружбу с А.С. Грибоедовым. В 1825—1829 Булгарин — соиздатель и соредактор Греча по журналу «Сын Отечества», объединенному в 1829 с «Северным архивом». Был создателем первого в России театрального альманаха "Русская талия", где увидели свет отрывки из "Горе от ума" Грибоедова.

Первоначально придерживался либеральных воззрений, восстание декабристов 1825 года заставило его резко поменять взгляды, что вызвало ярость и ненависть бывших его товарищей: Булгарин стал мишенью многих эпиграмм (старательно переиздаваемых в советское время). Однако многочисленные нападки не заставили Булгарина повернуть вспять.

В 1826 Булгарин представил властям записки «Нечто о Царскосельском лицее и о духе оного», «О цензуре в России и о книгопечатании вообще», в которых изложил план «успокоения» общественного мнения в России, искоренения масонской идеологии.

В записке «Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие» (1846) справедливо обвинял журнал «Отечественные записки» в пропаганде коммунистических идей. В 1826—1827 издавал журнал «Дерптский собеседник», в 1841—1853 — журнал «Эконом».
В 1846-1849 годах были опубликованы "Воспоминания" Булгарина, посвященные в основном его военной службе и описывающие события происходящие в Европе в начале XIX века.

В 1826—1831 чиновник особых поручений Министерства народного просвещения, в 1844—1857 член-корреспондент специальной комиссии коннозаводства.

Прекратил литературную деятельность в начале 1857 г. Умер он 1 сентября 1859 г. на своей даче "Карлово", близ Дерпта. Полное собрание его сочинений вышло в 7 частях в Спб., 1839 -1844.

Леонтьев о Ф.И. Иноземцове и других московских докторах 50-х годов

Константин Николаевич Леонтьев (1831 - 1891) - российский дипломат; мыслитель религиозно-консервативного направления: философ, писатель, литературный критик, публицист и дипломат, поздний славянофил. В 1880 году написал и опубликовал свои воспоминания, связанные с его учебой на медицинском факультете Московского университета и преподавателями этого университета.

В своём мемуарном очерке Леонтьев рассказывает об Александре Ивановиче Овере (1804—1864) — известном московском враче; Млодзеевском Корнелие Яковлевиче (1818—1865) — профессоре частной патологии и терапии в Московском университете; Иване Петровиче Матюшенкове(1813—1879), помощнике Иноземцова — ординарном профессоре Московского университета по кафедре теоретической хирургии; помощнике Ф.И. Иноземцева в его домашней клинике (знаменитой «Иноземцевской»), в которой обучались молодые врачи. Ну и конечно же Леонтьев рассказывает о самом Федоре Ивановиче Иноземцеве (1802—1869) — знаменитом хирурге и общественном деятеле, первым в России (1847) произведшим операцию под наркозом, основателе Общества русских врачей в Москве, издателе и редакторе «Московской медицинской газеты».

Текст очерка К.Н. Леонтьева "Воспоминание о Ф.И. Иноземцове и других московских докторах 50-х годов"

Сам К.Н. Леонтьев в 1854 году, досрочно получив диплом, отправился добровольцем в Крым, чтобы поступить на военно-медицинскую службу. 20 июня того же года Высочайшим приказом о гражданских чинах по военному ведомству уже был определен в Белевский егерский полк батальонным лекарем. 1 августа того же 1854 года он был назначен младшим ординатором в Керч-Еникальский военный госпиталь. Леонтьев сменил несколько мест службы и получил увольнение 10 августа 1857 года, уже после окончания Крымской войны.
Далее В 1863 году поступил он на службу в Министерство иностранных дел, Леонтьеву предстола консульская служба на Крите, в Константинополе, в Тульче...

Островский и его Замоскворечье

Островский Александр Николаевич (1823 - 1886) - выдающийся русский драматург, член-корреспондент Петербургской Академии наук.

Островский родился в Москве в Замоскворечье — купеческом и мещанско-чиновничьем районе Москвы. Отец — чиновник, сын священника, окончивший духовную академию, поступивший на государственную службу и позднее получивший дворянство. Мать — из бедного духовенства, отличалась наряду с красотой высокими душевными качествами, рано умерла (1831); мачеха Островского, из старинного дворянского рода обрусевших шведов, преобразовала патриархальный замоскворецкий быт семьи на дворянский лад, заботилась о хорошем домашнем воспитании своих детей и пасынков, для чего семья имела необходимый достаток. Отец, помимо государственной службы, занимался частной практикой, а с 1841, выйдя в отставку, стал преуспевающим присяжным стряпчим Московского коммерческого суда. В 1840 Островский окончил 1-ю Московскую гимназию, бывшую в то время образцовым средним учебным заведением с гуманитарным уклоном. В 1840—43 учился на юридическом факультете Московского университета, где в то время преподавали М. П. Погодин, Т. Н. Грановский, П. Г. Редкин. Еще в гимназии Островский увлекся литературным творчеством, в студенческие годы он делается страстным театралом. На московской сцене в эти годы блистали великие актеры П. С. Мочалов и М. С. Щепкин, имевшие большое влияние на молодежь. Как только занятия специальными юридическими дисциплинами стали мешать творческим устремлениям Островского, он покинул университет и, по настоянию отца, в 1843 поступил канцеляристом в Московский совестный суд, где разбирались имущественные споры, преступления малолетних и т. п.; в 1845 был переведен в Московский коммерческий суд, откуда ушел в 1851, чтобы стать профессиональным литератором. Работа в судах существенно обогатила жизненный опыт Островского, дала ему знание языка, быта и психологии мещанско-купеческой «третьесословной» Москвы и чиновничества. В это время Островский пробует себя в разных областях литературы, продолжает сочинять стихи, пишет очерки и пьесы. Началом своей профессиональной литературной деятельности Островский считал пьесу «Семейная картина», которую 14 февр. 1847 с успехом прочитал в доме университетского профессора и литератора С.П. Шевырева. К этому времени относятся «Записки замоскворецкого жителя»
«Записки замоскворецкого жителя» представляют собою первый такой очерк. Он был задуман Островским как изложение двух биографий и назывался в первой редакции «Две биографии». В процессе работы план изменился. Островский опустил изложение истории обучения героя, назвав его уже иначе — Иван Ерофеич. Лишь в нескольких словах сообщив о домашнем окружении и обучении грамоте Ивана Ерофеича, Островский сосредоточил внимание на его положении как чиновника, на отношениях с мещанкой Козырной.

Опубликованные в 1847 году в «Московском городском листке», «Записки замоскворецкого жителя» вызвали большой интерес у читателей. В повести И.С.Тургенева «Дневник лишнего человека» (1850 г.) читаем: «Да, поневоле скажешь с одним русским философом: «Как знать, чего не знаешь». Эта фраза напоминает известное место из «Записок замоскворецкого жителя»: «Такая уж у него [у будочника] была и поговорка: «А как его знать, чего не знаешь?» Право, словно философ какой, стоит на одном, что ничего не знает и знать ему нельзя».
В печати не последовало продолжения «Записок замоскворецкого жителя», однако Островский не ограничился написанием одного этого очерка. В рукописном наследстве сохранились очерки «Замоскворечье в праздник» и «Кузьма Самсоныч», которые являются продолжением «Записок замоскворецкого жителя».

Островский, как это видно из первоначальных набросков очерка, колебался в его названии. Вначале очерк был назван «Замоскворечье в праздник», потом «Праздничное утро», затем «Воскресение». Позже заглавие «Воскресение» зачеркнуто и восстановлено первое — «Замоскворечье в праздник».
Островский предполагал продолжить работу над очерком, он даже наметил дополнения. О характере дополнений можно судить, например, по записи, сделанной на полях перед словами: «...прежде ходили в Нескучное» (см. стр. 36): «Звук бала[ла]ек... фабричные... тут русский дух, тут Русью пахнет... Кучер с балалайкой». Наряду с образами купцов, мещан, чиновников Островский, по-видимому, хотел ввести в очерк образы трудового народа.

О времени работы над очерком высказаны различные предположения, но, надо полагать, она велась в 1846—1847 годах.

Очерк «Кузьма Самсоныч», вероятно, писался одновременно с очерком «Замоскворечье в праздник», то есть в 1846—1847 годах.
Островский не завершил работу над очерками «Праздник в Замоскворечье» и «Кузьма Самсоныч», но он широко использовал их сюжетный материал, художественные образы в своих драматических произведениях, например в пьесах: «Свои люди — сочтемся» (образы Самсона Саввича, Акулины Климовны и Максимки), «Бедность не порок» (образ Максимки), «Утро молодого человека» (образ Агурешникова), в трилогии о Бальзаминове (времяпровождение купца Неуеденова).

Позже, в 1852—1854 годы Островский активно участвует в кружке молодых сотрудников «Москвитянина», стремившихся сделать журнал органом течения общественной мысли, родственного славянофильству. Для москвитянинцев была характерна сосредоточенность на идее национальной самобытности, которая разрабатывалась ими преимущественно в сфере теории искусства, особенно проявляясь в интересе к народной песне, а также к допетровским формам русского быта, сохранявшимся еще в среде крестьянства и патриархального купечества. Патриархальная семья представлялась москвитянинцам моделью идеального общественного устройства, где отношения между людьми были бы гармоничны, а иерархия основывалась бы не на принуждении и насилии, но на признании авторитета старшинства и житейского опыта.

В 1855 драматург, не удовлетворенный своим положением в «Москвитянине» (постоянные конфликты и мизерные гонорары), покинул журнал и сблизился с редакцией петербургского «Современника» (Н.А. Некрасов считал Островского «бесспорно первым драматическим писателем»). В 1859 вышло первое собрание сочинений драматурга, принесшее ему и славу, и человеческую радость.

Салтыков-Щедрин ругает Гончарова

Надо сказать, что Гончарова ругал не только Салтыков. Его «Обрыв» вызвал немало нареканий в критике. Либерально-демократические круги считали, что Гончаров дал карикатурное изображение революционной молодежи.

Гончаров однажды сказал об «Обрыве»: «это дитя моего сердца». Автор трудился над ним долго (двадцать лет) и неутомимо. Временами, особенно к концу работы, он впадал в апатию, и ему казалось, что не хватит сил завершить это монументальное произведение. В 1868 году Гончаров писал Тургеневу: "Вы спрашиваете, пишу ли я: да нет; может быть, попробовал бы, если б не задался давно известной Вам, неудобоисполнимой задачей, которая, как жернов, висит у меня на шее и мешает поворотиться. Да и какое писанье теперь в мои лета".

В другом месте Гончаров заметил, что, закончив третью часть «Обрыва», «хотел оставить вовсе роман, не дописывая». Однако же дописал. Гончаров отдавал себе отчёт в том, произведение какого масштаба и художественного значения он создаёт. Ценой огромных усилий, превозмогая физические и нравственные недуги, он довёл своё «дитя» до конца. «Обрыв» завершил, таким образом, трилогию ("Обыкновенная история", "Обломов", "Обрыв").
Вот как раз по поводу "Обрыва и набросился на Гончарова Салтыков в своей статье "Уличная философия" (По поводу 6-й главы 5-й части романа "Обрыв")
Салтыков пишет: "Чтобы понять всю суть философии г. Гончарова, необходимо хоть в общих чертах познакомить читателя с физиономией одного из действующих лиц его романа (одного только), Марка Волохова. Волохов есть представитель так называемого молодого поколения и тех идей, которые оно внесло или стремилось внести в нашу жизнь. Немного красок потратил г. Гончаров, чтобы нарисовать этого грубого мужчину, и мы имеем право думать, что это сделано не без умысла, потому что на палитре этого автора обыкновенно имеется большое обилие и разнообразие красок. Когда живописцы изображают Тайную Вечерю, то почти всегда следующим образом рисуют Иуду: фигура темная, мрачная, не выражающая никакой внутренней борьбы, а одну тупую решимость. Благочестивые живописцы делают это, конечно, с расчетом: в их намерении - внушить омерзение к Иуде, а так как они знают, что всякий признак внутренней борьбы уже источает из себя начало примирения, то и избегают всего, что могло бы напомнить о человеческом образе при взгляде на эту отверженную фигуру. Точно так поступил и г. Гончаров; он сказал себе: Волохов - это пятно нашей современности, а потому и надлежит рисовать не человека, а только пятно. Согласно с этими соображениями он заставляет и действовать своего героя. Волохов входит в дома в большинстве случаев не иначе, как в окошко и через забор; он спит в телеге, покрытой циновкою; он занимает деньги, предупреждая, что не отдаст их; он не признает бессрочной любви и довольствуется любовью срочною. Все это черты, которые, по мнению г. Гончарова, характеризуют нового человека, черты, впрочем, не новые, образцы которых мы видели у гг. Стебницкого и Авенариуса, не говоря уже о г. Писемском, который в "Взбаламученном море" представил такое образцовое руководство к познанию нигилистов, что даже при самом тщательном труде едва ли кому-нибудь придется сравниться с ним в деле собирания всякого рода нигилистических черт..."
И т.д. в том же духе продолжая яровсно заступаться за нигилистов.

Ключевский Василий Осипович

Ключевский Василий Осипович (1841 - 1911). Российский историк, академик (1900 г.), почетный академик (1908 г.) Петербургской Академии Наук.

Ключевский Василий Осипович, историк, академик Петербургской Академии наук (1900), почетный академик по разряду изящной словесности (1908), родился в 1841 г. в селе Вознесенское Пензенской губернии в семье священника. В 1860 г. окончил Пензенскую духовную семинарию, но отказался от духовной карьеры и поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где учился до 1865 г. В 1866 г. опубликовал кандидатское сочинение «Сказания иностранцев о Московском государстве».
С 1867 г. начал преподавать историю России сначала в Александровском военном училище. Читал курс всеобщей истории в Александровском военном училище (1867—1881), курс русской истории в Московской духовной академии (1871—1906), на Московских высших женских курсах (1872—1888), в Московском университете (с 1879), в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В 1872 г. защитил магистерскую диссертацию «Древнерусские жития святых как исторический источник». Докторская диссертация («Боярская дума древней Руси») была защищена им в 1882 г. Сфера научных интересов Ключевского охватывала все грани истории России с древнейших времен до эпохи Петра I.

Ключевский был признанным главой московской школы историков. По его учебникам и «Курсу русской истории» училось не одно поколение школьников и студентов.
С начала 1880-х гг. по его инициативе началось чтение публичных лекций по русской истории в Политехническом музее. В 1885 году Ключевский публикует работу "Происхождение крепостного права в России", в которой изучает происхождение крепостного права в России. Сам Ключевским был одним из популярнейших лекторов своего времени. Его полный курс истории России, читаемый в Московском университете, охватывал все внешние и внутренние факторы развития общества, с учетом географических, этнографических, климатических, экономических и политических сторон исторического процесса. Блестящий литературный стиль лекций, научных трудов и публицистических статей, публиковавшихся в основном в журнале «Русская мысль», обеспечили Ключевскому место не только в истории исторической науки, но и в истории литературы. Он поддерживал дружеские отношения со многими деятелями культуры, в частности, именно он помогал в работе над ролью Бориса Годунова и другими ролями Ф. И. Шаляпину.

С 1909 года Ключевский - почетный член Общества любителей российской словесности. С 1880-х гг. член Московского археологического общества, Московского общества истории и древностей российских (председатель в 1893—1905 гг.).
Умер в 1911 г. в Москве.

Собор Новгородских, Белорусских, Псковских, Санкт-Петербургских святых

Неделя 3-я по Пятидесятнице. Собор Новгородских, Белорусских, Псковских, Санкт-Петербургских святых (переходящие празднования в Неделю 3-ю по Пятидесятнице).
Евангельское чтение
(Евангелие от Матфея, 18 зачало, глава VI, стихи 22-33)

Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то всё тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский
Богу или мамоне?
Мф., VI, 22-33.

Беседа в неделю 3-ю по Пятидесятнице

Светильник телу есть око: аще убо будет
око твое просто, все тело твое светло будет;
аще ли око твое лукаво будет,
все тело твое темно будет. Мф. 6, 22-23

Слова Господни суть истинный светильник нам на пути жизни - так и слова ныне чтенного Евангелия; только надобно тщательнее поразмыслить о них. Размыслим. Светильник телу есть око, говорит Господь, то есть око, или глаз, есть светильник для тела. Почему не сказано "очи", а око? Потому что здесь Господь разумеет не телесные очи, а око духовное, или сердце наше, которое управляет и телесными очами, и в два глаза видит предметы не вдвойне, а единичными. Итак, под оком разумеется сердце, в котором насаждена совесть, или внутренний закон, указывающий, что добро и что зло; потому и сказано "око", а не очи; под телом же разумеются вся внутренняя жизнь наша, помышления, желания, намерения, все дела наши, которые мы делаем в течение нашей земной жизни. Значит, смысл слов Спасителя будет такой: сердце, или совесть, есть светильник человеку на пути его жизни во всех помышлениях, желаниях, намерениях, словах - во всех делах его.

Далее Господь говорит: Итак, если око твое будет просто, то все тело твое будет светло, т. е. если сердце твое, совесть твоя будут просты, чисты, то и все помыслы твои, желания твои, дела твои, намерения, предприятия твои будут светлы, правы, чисты; если же око твое, совесть твоя, будет лукаво, то все тело твое будет темно, то есть все помыслы, желания, намерения, предприятия - вся жизнь твоя, все дела твои будут темны, неправы, лукавы.

Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Если сердце твое, которое дано тебе от Господа вместо светильника, по твоему нерадению сделалось само тьмой, то какова же будет вся жизнь твоя, все дела твои? Не так ли бывает это в жизни? Не видим ли мы тому постоянные примеры? Возьмем пример из жизни. Возьмем человека с простым сердцем, с прямой совестью, с прямым взглядом на жизнь, со взглядом евангельским и человека с сердцем лукавым или совестью лукавой и пристрастного к миру, к плоти. Все поступки первого запечатлены справедливостью, усердием, прямотой характера, доброжелательством к ближнему. На поступках второго лежит печать неправды, обмана, лицемерия, хитрости, коварства.

Первый доволен очень немногим и не снедается жаждой многого, например не желает роскошного стола, многих нарядных и дорогих одежд, жаждой богатства, широкого и богато убранного жилища и прочее; есть у него насущный хлеб и похлебка, есть несколько перемен чистой и приличной одежды, есть постоянный, хотя, может, и небогатый доход или жалованье или трудами добытые деньги - честной торговлей, промышленностью, рукоделием, здоровое жилище, хотя и неширокое, без богатой мебели, - он доволен и благодарит Бога; большего он и не желает, потому что считает излишним; если видит у себя малые избытки, он лучше уделит их нуждающимся ближним, но не употребит их на какие-либо прихоти свои.

Но посмотрите на жизнь другого человека с сердцем лукавым и совестью непрямой, лукавой. Он ничем не доволен; ему стол не стол, одежда не одежда, жилье не жилье, мебель не мебель, и при полной чаше хочет, чтобы она была еще полнее, ему мало своего, надо захватить чужое, хотя бы с обидой для ближнего; для него эта пища нехороша - надо лучше, или ему насущного хлеба и похлебки мало, надо вина, хотя в нем вовсе нет нужды; да не то чтобы немного - это бы еще не беда, а то надо иному много, чтобы напиться допьяна; эта одежда нехороша, из моды вышла - надо лучше; это жилье не так просторно и удобно - надо пошире; эта мебель нехороша - надо новую; этих доходов, этого жалованья, этой выручки мало - надо больше, - едва ли чем он бывает доволен; все у него, кажется, хорошо, всего довольно - человек сыт и пресыт, одет роскошно и прихотливо, и избытка у него много, а все он недоволен; у другого при его средствах к жизни, да еще и при меньших, и для самого довольно, достанет и ближним, нуждающимся уделит на пищу, на одежду, у него же и для себя мало, и другим нет ничего. Отчего? Оттого, что сердце его лукаво, омрачено, неразумно, ненасытно, страстно. А отчего оно таково? Оттого, что заповедей Господних не знает или знать не хочет, светом Евангелия Христова не водится. Оттого, что творит волю слепой, страстной плоти своей и помышлений своих.

Никто не может служить двум господам; ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне. Какие здесь разумеются два господина, которым невозможно служить в одно и то же время? Один - это Господь и Бог, другой - богатство или любогреховная плоть паша, в которой действует диавол, силящийся приковать ее к миру. Очевидно, невозможно работать вместе Богу и любогреховной плоти - именно потому, что Бог требует от нас святости, неуклонного и точного исполнения воли Своей, а плоть непрестанно подстрекает ко греху - к чревоугодию, пьянству, блуду, зависти, вражде, лихоимству и сребролюбию, к лености и прочее.

Как согласить служение Богу и плоти? Очевидно, нельзя, слово Божие прямо говорит, что те, кои Христовы, распяли плоть со страстями и похотями (Гал. 5, 24) и отнюдь не служат многогрешной плоти, не угождают ей. Плоти угодия не творите в похоти (Рим. 13,14), - говорит святой апостол Павел. И всегда бывает так, что, кто угождает своей плоти, тот нерадит об угождении Богу, о спасении души своей, об исправлении своем, о добродетельной жизни, не исправляет сердца своего, не устремится духом к горнему Отечеству, но весь бывает как бы прикован к земле, к земным наслаждениям.

Кто любит свою многогрешную плоть, тот не любит Бога, тому тяжкими кажутся заповеди Его, тот не любит ближнего; он не попечется о его спасении, потому что и о своем не заботится; не поможет ему в нужде, потому что слишком много любит сам себя и лучше исполнит свои прихоти, чем отдаст собственность свою на нужду ближнего. Посему говорю вам, - продолжает Господь, - не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Забота неуместная, неразумная, слишком усиленная забота о пище, питье, одежде весьма вредит христианскому житию: она-то и есть то, что назвал Господь раньше служением мамоне. Эта неправильная забота наша о пище, питье и одежде ставит, так сказать, вверх дном всю жизнь нашу: вместо того чтобы заботиться главным образом о душе, об очищении, исправлении, освящении ее - вообще о спасении, мы печемся ежедневно об угождении своему алчному чреву да о том, во что одеться, а душу - это бессмертное существо, сотворенное по образу и подобию Божию, - погибающую заживо во грехах, оставляем в пренебрежении, без исправления, или даже ежедневно прилагаем грехи ко грехам; тело насыщаем и пресыщаем, а душу оставляем голодать; тело украшаем, а душу безобразим; тело оживляем, а душу убиваем.

Потому Господь, обличая такое наше безумие, говорит: Душа не больше ли пищи, и тело - одежды? Если душа очевидно больше пищи, то зачем же вы душу оставляете без попечения, заботясь о том, что ничтожно, как пища и питье, ибо пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое (1 Кор. 6,13). Или опять, тело не больше ли одежды? Если же Господь дал вам большее, то есть тело, то не позаботится ли дать меньшее, не попечется ли о прикрытии его и не даст ли вам средств покрыть его наготу, как покрыл наготу Евы и Адама?

Не о пустом ли вы заботитесь, оставляя самонужнейшее, единое на потребу? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницу; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? На птиц Господь указывает нам, маловерам, для того, чтобы показать недремлющий, непрестанный Промысл Отца Небесного о всех тварях земных, который от начала мира до сих пор не переставал и не перестает сохранять и питать всякую тварь, и особенно венец всех тварей - человека, созданного по образу и подобию Божию, и чтобы примером птиц, всегда сытых, хотя не сеющих, не жнущих хлеб, мы убедились полагаться с несомненностью на Промысл Божий.

Конечно, эти слова Господа не учат нас сидеть сложа руки и только надеяться на Бога, а учат упражняться в благословенных трудах и при трудах надеяться на благословение Божие на успех в делах, на дарование всего потребного. Далее, Господь говорит: Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? Не все ли зависит от Бога? Если же тело наше во всех отправлениях - и в питании, и в возрастании - зависит от Бога, как дело рук Его, Его премудрости, благости, всемогущества, то не в Его ли зависимости также и пища наша? Не Он ли подает и пищу для нашего возрастания и укрепления? Отчего же мы считаем пищу как бы чуждой Его Промыслу? О, воистину Его Промысел питает не только нас, но и всякого червяка, всякое насекомое! И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!



Словами: Об одежде что заботитесь - Господь учит нас не иметь пристрастия к одежде, как раньше говорил о том, чтобы не иметь нам пристрастия к пище и питью. Совсем не заботиться об одежде нельзя: мы должны заботиться, чтобы одежда наша была приличная, чистая; должны, кому следует, заниматься прядением, тканием, шитьем. Сама Пречистая Дева Мария пречистыми руками Своими ткала и шила, как это показывает хитон Спасителя, сотканный Ее девственными руками. Но непрестанные заботы о нарядах, кружащие наши головы, совершенно противны духу евангельскому: они делают нас суетными, мелочными, порождают во многих нецеломудрие и гордость. Если бы красивая одежда была необходима для нас, как для какого - либо злака цветок его, то Отец Небесный не оставил бы нарядить нас в тысячу раз лучше роз и лилий или павлинов; но известно, что одежда наша есть временное покрывало или временная повязка на ране, потому что одежда появилась вследствие греха, когда люди узнали свою наготу; а стоит ли украшать повязки на ране? Не о том ли надо заботиться, как бы поскорее рану вылечить, т. е. как бы скорее от грехов очиститься? Разумно ли сшивать дорогие повязки на эти греховные раны и этими повязками еще тщеславиться, как чем - то похвальным? Не больше ли оттого зловония греховного? Припомним, что в крещении все мы получили одежду нетления, одежду правды Христовой. Вот об этой одежде правды будем заботиться; эту одежду будем хранить; она пусть будет нашим украшением. Если ее сохраним, то в будущем веке Господь оденет нас одеждой славы, оденет вечным светом, как Сам одевается светом, яко ризой.

Итак, закончу беседу словами же Спасителя: Не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Слышите: по слову Господнему, все те язычники, а не христиане, которые о том и заботятся, что есть да пить или во что одеваться, а о делах Божиих и исполнении заповедей Его не помышляют. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Всякий хозяин, господин кормит, поит, одевает своих слуг: кольми же паче Господь Бог будет и питать, и одевать нас, если мы будем слугами Его. Если не служащих Ему, не ведающих Его Он питает и одевает, кольми паче не забудет служащих Ему.

Аминь.
Источник

В.И. Сергеевич и его "Лекции и исследования по истории русского права"

Василий Иванович Сергеевич (1832 — 1910) русский историк права.

Родился в г. Орле, получил домашнее образование и поступил прямо в Московский университет на юридический факультет; окончил курс в 1857 г. Был учителем законоведения в Первой московской гимназии. В 1862 г. получил заграничную командировку для приготовления к профессорскому званию; занимался преимущественно в Гейдельберге, под руководством Блунчли, Цепфля, Рено, Миттермайера и Вангерова. По защите диссертации на степень магистра государственного права назначен в 1868 г. доцентом по кафедре государственного права в Московском университете.

В 1871 г. защитил диссертацию на степень доктора и в том же году назначен профессором, а в 1872 г. занял кафедру истории русского права в Санкт-Петербургском университете. В 1879-1884 гг. нес обязанности секретаря юридического факультета; с 1888 по 1897 г. состоял деканом, а с 1897 по 1899 г. — ректором университета.

С 1 января 1907 — член Государственного совета по назначению.
В 1883 году Сергеевич издал все свои исследования по истории права, присоединив к ним конспективный обзор своих лекций в виде пособия для слушателей. Этот труд под названием "Лекции и исследования по истории русского права" мы и предлагаем вашему вниманию.

Как лектор, профессор Сергеевич привлекал много слушателей. Его своеобразная манера излагать свой предмет, его критический анализ, остроумие, оживлявшее его лекции и в тоже время нисколько не нарушавшее их строго научного характера, умение овладевать вниманием аудитории, сделали то, что он завоевал популярность среди слушателей, и его аудитория ломилась от студентов. И.Э. Грабарь вспоминал: "Его лекции вытесняют в моей памяти все остальные, какие приходилось прослушать за эти годы... Ни одной его лекции я не пропустил... Сергеевич читал с юмором, лукаво щуря близорукие глаза, перед тем, как он озадачивал слушателей новой шуткой, остротой или забавным сопоставлением. В таких случаях он, подняв на лоб очки, низко наклонялся над своими выписками из древнерусских юридических актов и со смаком произносил какое-нибудь словечко, давно утратившее свой первоначальный смысл и с течением времени приобретшее иное значение, часто не совсем пристойное. Как опытный лектор он прибегал к этому приему каждый раз, когда замечал зевки на задних партах, а до звонка еще оставалось двадцать драгоценных минут" (Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Т. 1. 1819-1895. - Л. - 1963. - С. 191 - 192).

В то время, когда В.И. Сергеевич находился в должности Ректора СПб университета, сопровождалось усилением волнений студенчества. Выступления принимали все более ярко выраженную антиправительственную направленность и все чаще выходили за стены Университета.

Кульминацией хаоса и анархизма студенчества 90-х годов явились события 8 февраля 1899 года в Университете. Поводом для выступления послужило вывешенное 1 февраля объявление за подписью Ректора Университета В. И. Сергеевича. В нем содержались предостережения в адрес студенчества, в частности были приведены выписки из статей уголовного кодекса с указанием наказаний за “нарушение общественного порядка”, если студенты позволят какие-либо выступления во время предстоящего Юбилейного Торжественного акта 8 февраля.

Возмущенные студенты уничтожили объявление ректора и на сходке решили протестовать путем демонстративного ухода из Актового зала в момент появления на трибуне профессора Сергеевича. 8 февраля, во время торжественного акта, студенты сорвали выступление Ректора и с пением “Марсельезы” направились к Дворцовому мосту, чтобы пройти на Невский проспект. Однако путь студентам преградили крупные наряды конной полиции, причем оказались испорченными и переходы через Неву по льду, ведущие к Дворцовой площади.

После призывов от полиции разойтись студенты повернули обратно, намереваясь прорваться в центр города через Николаевский мост (в сов. время "Мост лейтенанта Шмидта"). У Румянцевского сквера студентов пытался остановить другой отряд полиции. Около десятка (всего-то!) студентов было арестовано.

В ответ на "произвол" полиции, пытавшейся остановить студенческие безобразия студенты Университета на сходке 10 февраля 1899 года единодушно приняли резолюцию, в которой говорилось:”Мы возмущены насилием, жертвами которого были 8 февраля, насилием, унижающим человеческое достоинство. Мы вообще считаем такое насилие оскорблением и протестуем против него. Поэтому мы объявляем С.-Петербургский Университет закрытым и всеми силами будем добиваться официального его закрытия. Мы не откроем университета до тех пор, пока не будут даны гарантии личной неприкосновенности”. (История Ленинградского Университета. 1819 – 1969. Очерки. – Л. : Изд-во ЛГУ. – 1969. – С. 154.)

Данные события февраля 1899 года послужили причиной ухода В. И. Сергеевича с поста Ректора. Покинув эту должность и будучи уже Заслуженным профессором (с февраля 1893 года), В. И. Сергеевич не оставил, однако преподавания в Университете и продолжал читать лекции вплоть до января 1907 года, когда был назначен Членом Государственного Совета. Состоя профессором Университета, Василий Иванович одно время читал лекции в Археологическом институте и Александровском Лицее.

Заслуженный Ординарный Профессор Василий Иванович Сергеевич скончался 26 ноября 1910 года в возрасте 78 лет, сохраняя до конца своих дней бодрость духа и ясность ума. Обладая огромной работоспособностью, он продолжал заниматься наукой. В.Н. Латкин в некрологе писал: “Смерть этого выдающегося ученого – тяжелое событие для русской науки, в частности, для СПБ. Университета. У его учеников остается одно утешение, что имя Василия Ивановича Сергеевича никогда не забудется, и что с трудами его придется обязательно считаться всем последующим историкам и юристам…” (Отчет о состоянии и деятельности Императорского С.-Петербургского Университета за 1910 год / Под ред. И. А. Ивановского. – С.-Петербург. – 1911. – С. 45.)

Похоронен Василий Иванович Сергеевич был на Новодевичьем кладбище, где до сих пор сохранилась его могила.

И.С. Аксаков об игнорирование основ русской жизни нашими реформаторами

Иван Сергеевич Аксаков (1823 - 1886), русский публицист, поэт и общественный деятель.
Иван Аксаков - сын известного писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, автора книг "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова внука", и брат одного из столпов русского славянофильства, Константина Сергеевича Аксакова. Иван Сергеевич Аксаков был также горячим сторонником славянофильства. С 1859 г. до самой своей смерти он издавал последовательно целый ряд славянофильских газет и журналов: "Парус", "Пароход", "Русская Беседа", "День", "Москва", "Русь".

В газетах он популяризировал славянофильское учение. В статье "Игнорирование основ русской жизни нашими реформаторами" Аксаков возвращался к теме о том, что во времена петровских реформ произошел отрыв дворянства от народа, Церковь превратилась в звено государственного бюрократического аппарата, не случайно в статье «Бюрократическое и земское государство», помещенной в № 26 «Руси», Аксаков писал о Петре I: «При всех высоких царственных качествах этого Государя дошло при нем до того, что в печатной инструкции военно-учебным заведениям сказано нечто странное для христианского общества, именно что “Государь для подданных есть верховная совесть”, чем как бы упразднялась личная совесть». Отрыв просвещенного слоя от народа и национальной веры не мог не привести к появлению прослойки антинациональной «интеллигенции». Результатом был разрыв «просвещенной публики» и народа. Изменилось также и русское государство, из земской самозащиты превратившееся в бюрократическое, абсолютистское, чуждое русскому самодержавию.

Общий вывод Аксакова звучал решительно: «необходимо отрешиться как от Петровского деспотизма, так и от его законнорожденного детища – протестующего рабства, западноевропейского политического либерализма… Рано или поздно придется убедиться, что петербургскому периоду русской истории должен быть положен конец».

Столица о Блоке

Любовь Никитична Столица (в девич. Ершова; 1884—1934) — поэтесса, критик.
Любовь Никитична Ершова родилась в купеческой семье в Москве. В 1902 году с золотой медалью окончила Елисаветинскую гимназию. Осенью того же года вышла замуж. В 1905 году поступила на историко-филологическое отделение Высших женских курсов.

С 1906 г. начинается публиковать стихи в журналах «Золотое руно», «Современный мир», «Современник», «Нива», «Новое вино». Любови Столице принадлежат поэтические сборники «Раиня» (1908), «Лада» (1912), «Русь» (1915). Основная тема поэзии ранней Столицы — воспевание языческой Руси, её буйной, необузданной стихии, а также противопоставление деревни городу; достигала яркой осязаемости стиха. Ряд стихов Столицы были положены на музыку Александром Гречаниновым и Рейнгольдом Глиэром.

Автор нескольких стихотворных сборников, отмеченных характерными для модернистской поэтики элементами «неоязычества» и орнаментальности. Была близка к редакции журнала «Новое вино», печатного органа «голгофских христиан» — секты народных христианских социалистов во главе с бывшим священником И.П. Брихничевым, который, зная интерес Блока к сектантам, намеревался привлечь его к сотрудничеству как «идеолога», однако поэт, предоставив несколько стихотворений для публикации, от более тесного контакта отказался. Свое решение он мотивировал в письме к Брихничеву от 26 августа 1912 г.: «...на художническом пути, как мне и до сих пор думается, могу я сделать больше всего. Голоса проповедника у меня нет. Потому я один. Так же не с гордостью, как и не с отчаянием говорю это...» (VIII, 402). Столице принадлежат несколько этюдов о творчестве Блока и Н. Клюева. Сборник стихов «Лада: Песенник» (М., 1912), подаренный Блоку, был сопровожден надписью: «Александру Блоку — Любовь Столица. Вы рассыпаете черные розы / Сладких и страшных, как полночь стихов — /Я же зеленою ветвью березы / Вею Вам шелест улыбчивых слов...» (Библиотека Блока, 2. С. 288).
К 1913 году относится и критическая статья Л. Столицы "Христианнейший поэт XX века. Об Александре Блоке"
Данное выступление характерно как свидетельство изменения в восприятии творчества и личности Блока, наметившегося к середине 1910-х гг., уже вне рамок символизма, как поэта, выражающего общенациональные настроения (см. с. 193—198, 199—204 наст. изд.). Симптоматично замечание поэта А. И. Тинякова в письме к Б.А.Садовскому от 11 октября 1912 г.: «Там <в Москве> теперь нередко можно слышать, что Блока противопоставляют Брюсову и склонны считать его верховным вождем Русской поэзии. Такое отчасти отношение к нему преобладает и в кружке Л.Н. Столицы»
* * *
В конце 1918 года Столица с мужем и сыном уехала на юг страны. Проведя два года на «белом» Юге, в Ростове-на-Дону и Ялте, она в 1920 г. эмигрировала в Болгарию. Большая часть написанного Столицей в Болгарии остаётся неопубликованной (стихотворения, в т. ч. сложившийся ещё до эмиграции четвёртый сборник «Лазорев остров», пьеса «Звезда от Востока» и др.), некоторые произведения утрачены (пятый сборник стихотворений «Спас», поэма «Зоя и Авенир» (1915), пьесы «Триумф весны» (1918—1921), «Два Али» (1926) и «Рогожская чаровница» (1928) и др.).

Умерла Любовь Столица 12 февраля 1934 года в Софии от сердечного приступа. Посмертно вышел сборник «Голос Незримого», включивший две поэмы: «Голос Незримого» и «Лазорь чудный» (под номерами I и III, согласно авторскому замыслу; вторая поэма осталась ненаписанной).

Дефектолог Л.С. Выготский

Выготский Лев Семёнович (1896 - 1934) советский психолог, основатель культурно-исторической школы в психологии.

Выготский Лев Семёнович (в 1917 и 1924 годах изменил отчество и фамилию, первоначалоное имя — Лев Симхович Выгодский) родился 5 (17) ноября 1896 года в городе Орша вторым из восьмерых детей в семье банковского служащего, выпускника Харьковского коммерческого института Семёна Яковлевича Выготского и его жены Цили (Цецилии) Моисеевны Выготской. Его образованием занимался частный учитель Соломон Ашпиц, известный использованием так называемого метода сократического диалога. Значительное влияние на будущего психолога в детские годы оказал также его двоюродный брат, впоследствии известный литературный критик Давид Исаакович Выготский (1893—1943, англ.)

В 1917 году Лев Выготский окончил юридический факультет Московского университета и одновременно — историко-философский факультет Университета им. Шанявского. По окончании учебы в Москве вернулся в Гомель. В 1924 году переехал в Москву, где и прожил последнее десятилетие своей жизни. Работал в Московском государственном институте экспериментальной психологии (1924—1928), в Государственном институте научной педагогики (ГИНП) при ЛГПИ и в ЛГПИ им. А. И. Герцена (оба в 1927—1934), Академии Коммунистического воспитания (АКВ) (1929—1931), 2-м МГУ (1927—1930), а после реорганизации 2-го МГУ — в МГПИ им. А. С. Бубнова (1930—1934), а также в основанном им Экспериментальном дефектологическом институте (1929—1934); также читал курсы лекций в ряде учебных заведений и исследовательских организаций Москвы, Ленинграда, Ташкента и Харькова, например, в Средне-азиатском государственном университете (САГУ) (в 1929 году). Выготскому принадлежит множество работ, посвящённых дефектологии, например, "Дефект и сверхкомпенсация", впервые опубликованная в сборнике "Умственная отсталость, слепота и глухонемота" в 1927 г.

Выготский скончался 11 июня 1934 года в Москве от туберкулёза.

Неделя 2-я по Пятидесятнице, Всех святых в земле Российской просиявших

Тропарь всем святым, в земле Российской просиявшим, глас 8:
Якоже плод красный Твоего спасительнаго сеяния, земля Российская приносит Ти, Господи, вся святыя, в той пресиявшия. Тех молитвами в мире глубоце Церковь и страну нашу Богородицею соблюди, Многомилостиве.

Кондак, глас 3-й

Днесь лик святых в земли нашей Богу угодивших предстоит в Церкви и невидимо за ны молится Богу; Ангели с ним славословят, и вси святии Церкви Христовой ему спразднуют: о нас бо молят вси купно Превечнаго Бога.


Проповедь в праздник Всех святых в земле Российской просиявших

Сегодня мы празднуем память всех святых в земле Русской просиявших. Каждому человеку знакомо имя Сергия Радонежского. Все знают, что ему нужно молиться и, когда дети наши идут учиться и, когда мы сами идем на учение. Кто нам мешает просить у Бога молитвы, помощи, посредством святого угодника преподобного Сергия? Никто. У нас есть такая возможность. То, что мы не получаем просимое - значит так молимся, значит так просим.

У нас есть покровители, как считается, брака, семейного очага Петр и Феврония Муромские. Мы расстраиваемся из-за того, что в наших семьях нелады, ссоры, конфликты. Кто мешает каждому из нас молиться о благополучии нашей семьи святым благоверным Петру и Февронии Муромским? Никто не мешает. Если мы этого не имеем, значит сами виноваты, сами не устремляем свои молитвы к Богу и к этим святым.

Мы говорим о том, что подчас земля наша остается разрозненной, земля наша страдает от различных расколов и разъединений. Святитель Алексий Московский, Митрополит Московский, святитель Тихон Патриарх Московский - они явились, фактически, объединителями Руси в центре Москвы, вокруг православия, вокруг Московского митрополичьего, а позднее - патриаршего престола. Ничто не препятствует каждому из нас молиться этим святым в том, чтобы Господь даровал нашей стране благополучие, единение духовное, единение территориальное.
Святитель Лука, многим известный как святитель Лука Архиепископ Симферопольский, известный, даже в светских кругах, врач. Мы часто страдаем от различных физических недугов, ничто не препятствует обратиться нам с молитвой, обратить свой взор молитвенный к святителю Луке, испрашивая у него посредничества его святой молитвы к Богу о нашем исцелении. Не имеем этого исцеления - значит мы сами плохо молимся, либо не достаточно, либо вообще уже не молимся.

Во всех наших бедах, во всех наших преткновениях виноваты только мы сами. Нас окружает величайший сонм святых. Можно сказать, что нигде, ни одна страна мира не дала Церкви Божьей столько святых, как православная Русская церковь.
Новомученики Российские. Помним прекрасно первые революционные годы. Десятки и сотни тысяч людей отдавали свои жизни за Бога. Они умирали, надеясь, что Господь своей милостью удержит Русь от полного падения. Тогда закрывались храмы, но люди умирали за Христа, надеясь, что храмы когда-то откроются. Было гонение на Церковь Христову, нельзя было проповедовать Христа открыто, крестики нельзя было носить. Новомученики умирали, шли на смерть, на мучения, надеясь на то, что Господь дарует нашей земле, нашей родине радость прославления Христа, радость ношения крестного знамения, радость нанесения крестного знамения, когда человек проходит мимо Храма или заходит в Храм. Мы это сейчас имеем. То, что мы имеем - можно сказать, вымолено, выстрадано многими тысячами новомучеников Российских.

Но мы все это можем потерять, если будем с небрежением, если будем с невниманием и не трепетно относиться к тем великим дарам, которые дарованы нам Богом, которые преподаны нам Богом. Господь дает нам свое благо, но Он может это и отнять.

Наша жизнь, увы, скоротечна и каждый из нас прекрасно понимает, что добрых дел в нашей жизни, увы, не хватает. Мы подчас даже озадачиваем себя, что сделать, какое доброе, благое дело совершить, куда направить свои стопы, дабы помочь себе пройти этот тернистый путь земного испытания. Но у нас есть постоянное, то, что не надо выбирать - это Молитва Богу. Если мы будем молиться Богу постоянно, если наша молитва будет чиста, если наша молитва будет открыта, если наша молитва будет горяча, то Господь несомненно услышит слова молебные каждого из нас. Господь, вне всякого сомнения, поможет каждому из нас в его нуждах, печалях, радостях, скорбях, испытаниях. Во всех тех жизненных моментах, которые каждый из нас переживает каждый день, каждый час нашей жизни.

Желаю каждому из нас предстательство всех святых, всего того сонма святых, просиявших на нашей великой святой земле. Желаю каждому из нас никогда не ронять то звание христианина, которое делает нашу Русь святой. Именно, благодаря тому, что вера на Руси испокон веков была горяча, крепка, несгибаема - Русь называли святой. Дай Бог, чтобы она таковую всегда и оставалась.

Источник

Старец Амвросий Оптинский. Из собрания писем мирским особам

Иеросхимонах Амвросий (Гренков) - (до пострижения Александр Михайлович) - иеромонах, старец Козельской Введенской Оптиной пустыни.

Мы продолжаем публиковать на сайте письма оптинского старца иеросхимонаха Амвросия к мирским особам. Вчера были опубликованы несколько писем. Евангельские Заповеди даны всем людям. (Два письма, адресованные княгине Н.И.)

"Евангельския Заповеди даны людям, живущим в мире, ибо тогда не было ни монахов, ни монастырей. Должно всем христианам помнить Слово Господне: "в мире скорбни будете"; также сказанное в Апостольских Деяниях: "Многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное". Не определено, какими скорбми, а вообще сказано - многими, ибо у каждаго человека свои скорби, смотря по его внешнему положению и внутреннему устроению и душевным немощам..."

- пишет старец.

Лесков о графе Милорадовиче

Источником для очерка послужила работа М. И. Семевского «Граф Михаил Андреевич Милорадович. 1770—1825 гг. (Материалы для его биографии)», напечатанная в «Военном сборнике», 1869, № 10, стр. 141—190. В работе Семевского приведен обширный документальный материал (письма самого Милорадовича, рескрипты Павла I и Александра I, письма М. И. Кутузова и др.). Лесков дает очень сжатый и вольный пересказ всего этого материала, вставляя свои замечания, приводя цитаты из других источников и т. д. Почти дословно воспроизводится лишь место статьи Семевского, где говорится о гибели Милорадовича 14 декабря 1825 года.
Биографический очерк Н.С. Лескова "Граф Михаил Андреевич Милорадович"

Милорадович, Михаил Андреевич (1771—1825) — граф, известный боевой генерал; посещал университеты в Кенигсберге, Геттингене и Страсбурге.
Потомок выходцев из Герцеговины.
Михаил Андреевич родился 1 октября 1771 г. и приходился правнуком Михаилу Ильичу Милорадовичу, сподвижнику Петра I; отец Михаила Андреевича, Андрей Степанович, был Черниговским наместником. Был записан в гвардию, с семи лет за границей, в Германии и во Франции. Изучал с двоюродным братом Григорием французский и немецкий языки, арифметику, геометрию, историю, архитектуру, юриспруденцию, рисование, музыку и фехтование, военные науки: фортификацию, артиллерию и военную историю. Четыре года учился в Кенигсбергском университете, два года в Геттингене, затем для усовершенствования военных знаний отправился в Страсбург и Мец.

С детства записанный в армию, Милорадович начал военную карьеру во время русско-шведской войны 1788-1790 и к 1796 стал капитаном. Исполнительный службист, Милорадович при Павле I дослужился до генерал-майора. В 1799 участвовал в Итальянском и Швейцарском походах А.В. Суворова, проявив находчивость и храбрость. От Суворова Милорадович перенял предприимчивость, удаль, умение заслужить любовь солдат. В 1805 командовал бригадой и неоднократно отличился в сражениях с французами. Во время русско-турецкой войны 1806-1812 проявил себя как деятельный, честный и храбрый командир.


В Бородинском сражении командовал правым крылом 1-й армии. Был назначен М.И. Кутузовым начальником арьергарда и обеспечивал отход русской армии в Тарутино. При наступлении М.И. Кутузова командовал авангардом, став одним из любимейших командиров, кумиром солдат и народным героем. Во время заграничного похода русской армии в 1813-1814 участвовал в наиболее опасных сражениях и был награжден Александром I титулом графа и орденом Андрея Первозванного. С 1818 был военным губернатором Петербурга.

14 декабря 1825 Милорадович явился на Сенатскую площадь, пытаясь убедить солдат прекратить бунт, и был смертельно ранен выстрелом П.Г. Каховского.

Валерий Брюсов об Александре Блоке

Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.
Брюсов написал о Блоке: "Этапы пути, который прошел Александр Блок "за 12 лет своей сознательной жизни" (его собственное выражение), а также и после этих лет, намечены в его поэзии очень определенно, можно сказать, обведены черными контурами. Это - путь от одинокого созерцания к слиянию с жизнью, от попыток силой мечты проникнуть в тайну мира к спокойному и трезвому наблюдению действительности, от мистики к реализму. В то лее время это - путь от отроческих мечтаний о венце пророка, о идеальной любви и идеальной жизни к пониманию своего призвания только как поэта, и ко всей сложности и подчас грубости современной действительности, медленно, но властно заполняющей душу и находящей в ней неожиданные отзвуки. Самому поэту эта вторая сторона пройденного им пути, приведшего к отказу от недостигнутых и недостижимых идеалов юности, представляется как некоторое "падение". Поэтому поэзия Блока с годами разрастается вширь и вглубь, расцвечивается новыми красками, но одновременно с тем в ней над ранними светлыми гимнами постепенно получают преобладание настроения мрачные, порою близкие к безнадежности: от оптимистической веры она переходит к скептическому пессимизму..."
Полный текст статьи В. Брюсова "Александр Блок"

Основой статьи, написанной по просьбе С.А. Венгерова, является рецензия на кн. 1 «Собрания стихотворений» (М.: Мусагет, 1911) Блока и сборник «Ночные часы» (М.: Мусагет, 1911) (Русская мысль. 1912. № 1). Блок оценил объективный тон рецензии. В своём дневнике Блок написал такое замечание: «Печальная, холодная, верная — и всем этим трогательная — заметка Брюсова обо мне». А в письме от 16 января 1912 г. выразил признательность автору: «Уже очень давно мне не приходилось читать о себе таких простых и так объективно выраженных мнений».